Эксперт: Работу Фонда гарантирования вкладов в 2016 году оцениваю критически

Константин Ворушилин

Директор-распорядитель Фонда гарантирования вкладов физических лиц Константин Ворушилин в эксклюзивном интервью информационному порталу First Truth&Transparency Committee рассказал об острых проблемах в работе Фонда и планах на 2017 год.

Константин Ворушилин
Константин Ворушилин

Очевидно, топ-темой прошлой недели был Приватбанк. Фонд принимал непосредственное участие в процессе преобразования коммерческого банка на государственный?

Роль Фонда в этом процессе была чисто технической, но при этом была проделана колоссальная работа. Команды Фонда, Минфина, НБУ, Нацкомиссии по ценным бумагам работали практически круглосуточно.

Константин Николаевич, как вы оцениваете — что удалось в этом году, что получилось, что нет?

Критически оцениваю. Несмотря на всю нашу работу, результаты, к сожалению, недостаточны. В этом году мы провели структурную перестройку – заработал консолидированный офис управления активами, отдел расследований.

На рынке была иллюзия, что с созданием консолидированного офиса мы быстро начнем продавать активы. Но я прекрасно понимал, что на самом деле этот шаг приведет к падению продаж. Есть объективные причины: пришла новая команда, которой нужно постичь колоссальный объем новой работы. Это работоспособные и думающие люди, но они постоянно перестраховываются: то есть после оценки активов начинают переоценивать — то в сторону повышения, то снижения, теряя время.

Кроме того, есть независимые оценщики, и нам до сих пор не удалось согласовать наши методики оценки с Фондом госимущества, за какой из них они должны работать. Так, в Дельта-банке оценка большинства активов была завышена, в других — наоборот, занижена. Мы видим это по рынку.

Расскажите подробнее о результатах работы консолидированного офиса.

Его создание — один из ключевых вопросов структурной перестройки. С организацией продаж он более-менее справляется. Хуже – с управлением активами, которые нужно подхватить, с которыми нужно работать. Это — как живой организм. Тем более, что у нас 80% — это кредиты, которые живут своей жизнью. К большому сожалению, основная масса наших заемщиков о свою кредитную историю на будущее не беспокоится.

Еще одна проблема — много кредитов, которые тянутся еще с 2008 года. Например, заемщик взял оборудование, которое тогда стоило миллион долларов. Тогда это было 8 миллионов гривен, а сегодня на балансе — 25 миллионов. За это время оборудование амортизувалося. За сколько его можно продать? Ну, точно не за 25 млн! Дай Бог, чтобы за 8 млн ушло. А если в залоге специализированное оборудование, то оно нужно десятку людей на этом рынке. Меньший спрос на актив — меньше его цена.

Поэтому организовать нормальную работу консолидированного офиса – это самое сложное. Повторяю: они выбирают распространенную в нашей государстве тактику «перестраховаться». У нас как: если продали с первого раза — это плохо, потому что спросят, почему не поставили более высокую цену. То есть они пытаются выжать максимум по своей методологии. Но это не работает! Мы выставляем каждую неделю активы стоимостью от миллиарда гривен до трех, а продаем на 40-80 млн. А это — мелочи. Мы не угадываем, не понимаем и не чувствуем рынок. Мне же лучше, чтобы цены были адекватные, активы продавались и были поступления денег. Ибо только за долги перед Минфином и НБУ – 60 млрд грн под 12,5% годовых – Фонд выплачивает 2 млрд в год.

А кто обычно покупает лоты с первых торгов?

Обычно — сами заемщики, которые думают: лучше выкупить сейчас, потому что потом неизвестно, что будет. Выкупают обычно через факторинговую компанию. Конечно, это неправильно. Но больше за заемщика никто цену не даст. Все остальные хотят купить за копейки, чтобы потом с того самого заемщика вытащить как можно больше.

Какие еще структурные перестройки удалось сделать в Фонде?

Мы создали отдел расследований. Мне нравится команда, она активная, живая, неравнодушная — это самое главное. Они пришли из правоохранительных органов, хотят что-то сделать, зарекомендовать себя. Но одно дело — быть следователем, другая — экономистом и следователем. Нашим ребятам-следователям иногда не хватает экономических знаний. Бывает, идут путем: он украл, давайте его поймаем, посадим за решетку. Но мне от этого ни холодно, ни горячо. И государству тоже. Нужно, чтобы он вернул средства! Он должен деньги и должен вернуть активы.

Готовых кадров для отдела расследований на рынке нет. Я несколько раз поднимал эту тему, в том числе перед нынешним генеральным прокурором, перед СБУ, МВД, ДФС. Что нам нужны кадры. Есть положительный опыт Южной Кореи. Там по аналогичным Фондом закреплены два прокуроры и 15 следователей из разных подразделений. Эти люди должны понимать не только юридическую, но и экономическую суть вопроса. Тогда будет синергия, успех. Пока что мы не нашли понимания в Генпрокуратуре по этому вопросу. В то же время в работе с киевской прокуратурой мы гораздо сильнее продвинулись в этом году.

Что об этом свидетельствует?

Работа над отдельными кейсами отдела расследований. Есть неплохие наработки по отдельным направлениям и конкретными банками. Есть первые результаты возвращения активов, и это уже хорошо.

Вы подписали соглашение с некоторыми юридическими компаниями по трансграничному розыска активов, чтобы можно было искать их и за рубежом. Какие успехи?

Опыта нет, мы набиваем шишки. За рубежом этим занимаются так называемые фаундери. Но они хотят возмещения за счет поступления денег. И тут возникает ступор. Потому что цена вопроса — это во всем мире такая практика — доходит до 30% от стоимости возврата. А в некоторых случаях даже больше.

В нашей стране парадоксальная ситуация: спрашивают, не сколько вернули, а сколько ты заплатил тем, кто нашел. И тут начинаются поиски виновных. Говорят: они же так много заработали! Но главное, что они вернули! Это вопрос не отрегулирован.

Однако за многими кейсами мы начали продвигаться эффективнее. Например, мы не имели опыта работы по форензіком (forensic). По Надра Банка KPMG аудит делали, по «Дельте» — «Эрнст энд Янг». Мы, кстати, до сих пор не можем отчет в них принять. Потому что есть ряд моментов, которые мы отследили, а они нет.

Когда формировали задачи по форензіку, нам помогали специалисты МВФ. Мы поставили цель: найти все доказательства недостатков в работе акционеров или топ-менеджеров или злой умысел по выводу активов. И задача этого исследования – доказать, что есть такие факты и подозрения. И они как аудиторы это подтверждают. Для того чтобы мы в дальнейшем использовали это в своей работе.

Конечно, порой приходится искать активы за пределами Украины. Например, Пивденкомбанк. Бывшие владельцы уже не в стране. Какие-то активы у них остались в Донецке – на непідконтрольній территории. Непонятно, что делать. Нужно искать за рубежом. И когда мы разговариваем с теми самыми KPMG, которые делали форензик по «Недрах», они говорят, что вопрос возвращения активов затягиваются даже не на годы – на десятилетия. Самое главное – это заставить тех, кто вывел активы, отдать хотя бы часть. Правда, некоторые политики пытаются на этом спекулировать. Мол, по балансовой стоимости в Фонд зашел актив 450 млн, продан за 100 млн, значит, 350 — украли. Кто украл? Ну, конечно, работники Фонда! Но это же глупость.

А что вы делаете с ценными бумагами, которые остались как активы?

У нас на балансе их на 40 миллиардов. В одном «Крещатике» — 2,5 млрд. И это тоже большая проблема, потому что это мертвые бумаги. Нужно понять, что это – игра «в долгую». Надо заходить и требовать от тех, кто вывел активы, возвращать их. Я говорю этим заемщикам: господа, для вас дешевле выкупить свои активы и кредиты. Вы же будете судиться и скрываться до бесконечности. Будете повышать благосостояние отдельных судей, следователей, прокуроров. Но вопрос будет незакрытый до тех пор, пока вы не выкупите эти активы. Кто-то понимает, идет на сотрудничество. Говорят: дайте мне 7-10 лет, я рассчитаюсь. Но проблема в том, что у нас ликвидация длится всего 5 лет. Как мы можем предоставить должнику рассрочку на 7-10 лет? Это законодательно не урегулирован. Но сама идея неплохая, если учесть, что в стране экономический кризис.

Вас постоянно критикуют – то плохо продаете, то плохо розпоряджаєтесь активами. Часто и от депутатов можно такое услышать…

Ага, особенно от тех, у кого «рыльце в пушку». Они громче всех кричат «Держите вора!». А вообще мы привыкли к грязи. Я всегда говорю, может, это грубо, но это действительно так: наш Фонд – это выгребная яма продуктов жизнедеятельности банковской системы. (Смеется. — Ред.).

Если серьезно, то мы и сами недовольны результатами продаж. Ведь ставили на этот год план возвращения от неплатежеспособных банков 7,2 млрд. Видим, что на конец года будет около 7 млрд.. Это не только поступления от продаж, но и от работы с активами.

Поэтому с некоторыми заемщиками работали, с некоторыми договариваемся. В частности с теми, для кого кредитная история – не пустой звук. Потому что все плохие кредитные истории мы сдадим до кредитного бюро. И те, кто хочет работать дальше, должны понимать, что если ты «кинул» кредитора, не выплатил банку свои долги, история будет испорчена.

С тем, кто думает о перспективе, можно договариваться. Но это около 5% от всех. Вдумайтесь в цифру: только 3% заемщиков продолжают обслуживать кредит после банкротства банка. Только 3%! Это мизер.

В Фонде возникала идея формировать пулы кредитов и выставлять их на продажу. Насколько она жизнеспособна?

У нас есть такая система и о юридических, и о физических лицах. Это хорошая и правильная идея, и мы будем ее воплощать. Но при продаже пулом ты получаешь меньшую сумму, чем при продаже в розницу. Поэтому к пулов будут попадать лоты, которые не были проданы из 3-4 торгов со снижением цены. Мы их будем сочетать, пусть их выкупает коллекторская компания. Такие лоты часто интересуют представительства зарубежных компаний.

То есть именно те активы, которые плохо продаются, будут совмещать? Независимо от того, бизнес или физические лица?

Нет, пулы будут сочетаться логично: беззалоговые кредиты, автокредиты, ипотечные кредиты и прочее. Если залог по кредиту находится в Нацбанке за рефінансом, тогда регулятор лично будет определять, как ему продавать это имущество – возможно, сразу пулами. Еще раз подчеркну, наша задача – собрать больше денег.

Почему вы считаете, что это хорошая идея пулов?

Ибо меньшие трудозатраты. И главное, что мы избавимся от активов со своего баланса. Плюс увеличим процент тех, кто будет выкупать свои долги из первых или вторых торгов. Потому лучше выкупить, а не ждать проблем от коллекторов, которые часто работают на грани фола с должниками.

Мы предупреждаем должников, направляем письма, когда кредит выставляется на продажу. Они начинают играть на понижение цены. Много на рынке недобросовестных игроков, в частности факторинговых компаний, которые имеют доступ к информации и работают с клиентами напрямую. Много тех, кто «разводит». Многие покупатели ленятся зайти на сайт Фонда или банка, поэтому они нанимают посредников-факторинг, о чем потом часто жалеют.

Надеюсь, в следующем году мы сделаем так называемые цифровые «комнаты данных». Покупатели, которые подписали с нами договор о конфиденциальности, будут иметь полную базу данных лотов – чьи кредиты, активы. Вообще, я считаю, что гриф «банковская тайна» для тех банков, которые обанкротились – неуместен. Особенно для банков, которые ушли с рынка по причине неплатежеспособности.

Еще одно важное нововведение: мы приняли решение, что с 1 января 2017 года мы выставляем активы на продажу только на тех площадках, которые заключили договор с Prozorro. Затем мы даем еще месяц на то, чтобы другие площадки перешли на эту систему. А с 1-го февраля все лоты, которые были распределены на другие площадки, если они не продались, мы забираем и выставляем на тех, которые работают с Prozorro.

Почему?

Потому что мы должны преодолеть «конвертные» продажи. основная проблема в том, что работники банка часто играют на стороне должника. Они «сдают» им всю информацию, в том числе слабые места в кредитном деле, ведь они ее писали. Получив эти данные, должник обращается в суд и отменяет кредитный договор.. бывает, что платежеспособный клиент прекращает платить. Значит, к нему подошел кто-то из факторинговой компании с инсайдерской информацией и убедил, что не надо платить. И пообещал выкупить кредит «дешевле». И к нему только через полгода доходит, что его «развели». Банальная жадность должника заводит его в тупик.

А что не так с площадками?

«Химичат»! Мы убедились, что и на СЕТАМ есть коммерция. И там, и на других площадках организаторов торгов выстроен интересный бизнес. Например, на определенный актив есть несколько желающих. Каким-то странным образом он или не появляется на сайте, или его далеко прячут, или потенциальный покупатель не может зарегистрироваться во время торгов проходят ddos-атаки. Играют на одного покупателя!

Поэтому мы приняли решение о Prozorro. Возможно, это тоже не идеальная система. Но ряд рисков мы убираем.

Но сегодняшняя недобросовестная работа многих площадок просто бесит. Нам нужны продажи, добросовестные. Нужно, чтобы было больше покупателей. Когда участие в прозрачных торгах участвует несколько покупателей, цена порой возрастает до 50%!

Prozorro выступает в роли платформы для брокеров и дает возможность покупателю зайти на любую площадку и через него купить лот. Пусть электронные площадки будут брокерами, а не спекулянтами и «рєшалами». Хотят работать – пусть бегают по рынку, ищут покупателей. Пусть зарабатывают свои комиссионные.

Как вы относитесь к тому, чтобы изменить законодательство и разрешить не только финансовым факторинговым компаниям выкупать кредиты?

Мы уже выходили с такой инициативой на Нацкомфинуслуг. Но они не пропустили эту идею. Заявили, что им тоже нужно вносить изменения в законодательство. Но это нужно делать. Хотя факторинговых компаний сегодня много, но они просто посредники, которые зарабатывают деньги. И заодно гробят рынок, потому что «разводят» клиентов и сбивают цену на лоты.

Понятно, что будет много недовольных. Потому что мы лишаем нечестного заработка многих людей. Начнут бегать по судам, не исключаю и появления спорных судебных решений.

Несколько вопросов по Нацбанку. Есть информация, что некоторое время НБУ не согласовывал цену по активам под рефинансирование. Какая сейчас ситуация?

По нашей методологии окончательное решение о стоимости продажи имущества под рефінансом принимает правление НБУ. А все полученные средства идут туда. Нам за управление активами остается 1,5%. Весь головная боль – нам, вся доходная часть – им. Мы спорим, даже до судов доходит – через денежные отношения.

Это даже не позиция правления, но некоторые умники там есть. А поскольку рефінанс фактически их активы, то мы готовим техническую сторону их продажи, отправляем им, а они должны принять решение и выставить лот на аукцион. Конечно, им проще. У них рефінанс сформирован. А у нас – кредиты, которые нужно обслуживать. Поэтому мы спешим, а они говорят – мы подождем. Но это можно еще на недвижимости ждать, а кредит лучше с годами не становится. Вот, например, дождался НБУ: Дельта-Банк, заемщик «Дніпрометалсервісгруп», кредит 1,3 млрд грн. У них в залоге были также крымские активы. И они пошли в ликвидацию. Их вообще исключили из реестра. А потом быстро закрыли – меньше, чем за год. Даже налоговая выступила за то, чтобы быстрее ликвидировать это предприятие, несмотря на огромную сумму задолженности. Кто от этого выиграл? Поэтому я и говорю: нужно быстрее продавать активы, потому что таких мошенников, как «Дніпрометалсервісгруп», очень много. Например, по авиакомпании МАУ, которая должна банку «Финансы и кредит» 42 млн долларов. Была вина. Уже есть решения судов, что 33 млн она уже не виновата! Есть целая мошенническая схема… Как «положили» Градобанк? Они показали, что есть убытки, потому недовидали кредит, и их надо списать. Такую же схему задействовали при банкротстве банка «Финансы и кредит». Поэтому нельзя сидеть на деньгах, с ними нужно постоянно работать. Промедление – это путь в никуда.

А почему суды принимают такие решения, как в ситуации с МАУ?

У нас вообще все становятся на позицию заемщика — судьи, следователи, все остальные. А кредиторов можно «раздевать». Вот и раздели фактически всю банковскую систему.

Кстати, все чаще банки подают в суд, оспаривая решение о признании их неплатежеспособными и введение временной администрации. Прокомментируйте эту ситуацию.

В идеале нужно принять закон, чтобы отзыв лицензии у банка происходило по решению суда. Тогда большинство вопросов удастся снять. Посмотрим на ситуацию с Укринбанком. НБУ выводит с рынка. Мы заходим. Есть вкладчики. В течение 20 дней мы должны начать выдавать им гарантированы выплаты. Мы выплачиваем 1 млрд 800 тысяч. Через некоторое время банк оспаривает в суде решение НБУ о выводе его с рынка. Высшая инстанция постановляет восстановить Укринбанк. Мы говорим: хорошо, но поскольку мы выплатили вашим вкладчикам 1,8 млрд грн, ставьте нас в очередь кредиторов. Но банк поступает «мудро»: через суд в Северодонецке создается компания «Укрінком», которая является правопреемницей Укринбанка, а сам банк ликвидируют. При этом новая компания является правопреемником по активам, а не по обязательствам. Простая воровская схема, как украсть деньги у государства.

Еще один пример – банк «Киевская Русь». Там был двойной баланс: один для НБУ, второй реальный. Но они обжаловали решение НБУ, чтобы получить доступ к активам, которые остались. А то, что государство потратило почти 2 млрд на гарантированные выплаты вкладчикам, кого волнует? Причем даже если мы продадим все активы «Киевской Руси», то сможем закрыть максимум половину из тех двух миллиардов. Но нам и того не дают сделать! Суды принимают решения не в нашу пользу. Есть еще банк «Дельта», где мы выплатили 16 млрд гривен вкладчикам, из них только 3 млрд вернули. Банк «Финансовая инициатива», где мы выплатили (3,7), также вопрос возврата этих средств остается открытым.

По Укринбанка, то мы готовим обращение к НАБУ, ГПУ, Президента. Это не наша проблема, а проблема финансовой стабильности государства. И если создать прецедент, это может обернуться новыми судебными исками от банков по возобновлению их на рынке.

Сейчас у нас в целом проходит более 90 тысяч судов на сумму более 200 млрд. В исполнительном производстве ГИС находится около 114 тысяч дел на сумму 140 млрд.

Говорят, государственные исполнители после реформы начали активнее работать. Почувствовали это?

Они активны, когда принимается решение суда о блокировки вывода банка с рынка. Тогда они приходят с решением суда, через турникеты перепрыгивают, чтобы ты расписался, что не имеешь права отправить банк на ликвидацию. Видимо, в таких случаях они чем-то мотивированы. Мы этот вопрос с Премьером обсуждали. Какие-то движения идут. Что-то меняется в лучшую сторону, и правоохранители начинают активнее работать. Но у них явно не хватает квалификации.

Что может кардинально изменить ситуацию к лучшему?

Нужно, чтобы выполнялись законы. Чтобы работала судебная система. У нас около 4000 заявлений в правоохранительные органы, решения приняты по 5 или 6 из них. Когда люди чувствуют свою безнаказанность, они так и ведут себя. Например, Украинский профессиональный банк. Он в ночь перед нашим мероприятием спокойно выводит все активы на свои факторинговые компании. А мы бегаем — судимся, воюем. Это сделал и Еврогазбанк. Если бы мы сразу эту практику прекратили, у нас не было бы банка «Михайловский» в том проявлении, в котором он есть. Замена залога – это кража, схемный продажу – тоже. Потому что когда банк является неплатежеспособным, у него нет денег на корсчетах. Только учетная запись в балансе.

Какова ситуация с «Михайловским»?

Воюем по судам. Пытаемся вернуть активы, кредиты ритейловых, залога. Работают правоохранительные органы. Словно Дорошенко пошел на сотрудничество со следствием.

Какие планы у Фонда на следующий год?

Должны выстроить систему раннего реагирования в тех банках, которые есть на рынке. Договариваемся с НБУ, требуем от банков иметь первичную информацию. Сейчас ужесточили требования по отчетности. Раньше мы получали отчетность 15-го числа за прошедший месяц. Но некоторые, например, «Націнвестиції» за эти полтора месяца нам увеличили нагрузку гарантированной суммы на 500 млн. Теперь мы, чтобы не допустить этого, сделали подекадні отчеты. И как только идет увеличение, мы информируем Нацбанк, и он должен разбираться.

Второе – мы должны изменить систему выплат вкладчикам. Важно получить нормальную базу. Суть изменений в том, чтобы клиент мог обратиться в любой банк, открыть счет и получать выплаты там. Хорошо, если он захочет оставить деньги на депозите в другом банке, но это должно быть добровольно.

Кроме того, я надеюсь, что в 2017 году закончим формирование процедур продаж. Это должно идти на автомате. Также поставим на поток форензик. Чтобы это происходило усилиями не только внешних аудиторов, но и наших. Чтобы мы, только зайдя в банк, могли провести форензик и знать, что к этому привело. Но это требует определенных взносов. Немного усовершенствуем нашу структуру. Ведь совершенствование – это вечный процесс.


Автор: Анатолий Филимонов

Анатолий Филимонов - новый автор FTTC. Основным интересом Анатолия являются местные новости и региональная политика.

Интересные новости

Александр Дубинский: Дело об инвалидах или Деньги министра Ревы Андрея Алексеевича

Вадим Сергиенко

Начальник Днепропетровской таможни Вадим Писарев получил уголовное дело за подаренную сыну элитную квартиру

Вадим Сергиенко

Националисты у власти в Украине: что бы изменилось?

Оставить комментарий