День героев Небесной сотни: на Майдане страх сбросил маски

Когда ему было 17, беркутовцы заставляли петь гимн Украины во время избиения, раздевали на 10-градусном морозе, обливали перечным газом и втыкали нож в ногу в отместку за коллегу. Уже 18 лет он уехал на фронт, где учил вдвое старше себя воинов отказываться от алкоголя и бороться за Украину. В 19 он попал во Львовский облсовет и стал едва ли не самым молодым депутатом по всей Украине. Сегодня ему уже двадцать один и он до сих пор борется за то, что любит больше всего — за свою Украину.

В эти дни четыре года назад Майдан коренным образом изменил жизнь несовершеннолетнего студента Михаила Нискогуз. Первое знакомство с беркутом, месяца в больнице, угроза 20-летнего заключения за попытку выступить против системы. К 18-летию юный патриот подошел с небольшим, но очень твердым опытом, которого, как оказалось впоследствии, не хватало многим взрослым защитникам на передовой …

С 15-ти лет я постоянно находился в среде, мало очень проукраинскую позицию. И среди футбольных фанов, и в молодежных организациях, занимающихся просветительской деятельностью, в частности в «Соколе». А когда дошло до Майдана, то хотя была компания, которая хотела туда поехать.

В Киеве мы были с первых дней революции и принадлежали к такому-себе «радикального» крыла Майдана. Мы хотели реальных изменений, победы, быстрого свержения режима Януковича. Однажды произошла досадная ситуация, когда я стоял возле арки стадиона «Динамо» под портретом Лобановского и меня поймали беркутовцы. Пытали ужасно и об этом сейчас очень трудно вспоминать …

После того жизнь начала меняться. Много месяцев провел в больнице, многие пришли проведать, много незнакомцев. Тогда мне начали шить сроки от 12 до 20 лет за «организацию массовых беспорядков».

Проблемы были серьезные. Из больницы меня порезанного, Переломаним, перешить и избитого выводили в суд, тогда конвоир сказал мне: «Братишко, можешь себе думать, где на спине купола бить». То есть они были убеждены, что меня посадят. Представьте, для несовершеннолетнего 20 лет за решеткой — то всю жизнь сломана.

В то время (18-20 января) еще жестко стоял режим Януковича и судьям было просто страшно брать на себя ответственность. Всем ко мне давали СИЗО, а как же можно было посметь ​​пойти против системы, против милиции, против Беркута, против «Партии Регионов». Но я был несовершеннолетним, доказательств они не смогли собрать, нардепы подключились -и меня отпустили под домашний арест. Первого из всех, кстати.

Только потом дело переквалифицировали — и я с подозреваемого стал потерпевшим. Теперь продолжаются суды. Мы видим, как «желает» наша власть, чтобы виновные были наказаны. Двое из трех беркутовцев, на которых собраны все доказательства, документы, фото, видео, их вина фактически подтверждена, уже смогли убежать в Россию. А третий — до сих пор в Украине, еще и работает в правоохранительных органах. Если и он будет видеть, что судья попытается посадить — так же ЧУХНО в Россию. А какова ситуация с расстрелом Небесной Сотни … можно представить. Когда человек просто убивает кого-то — дело двух месяцев, чтобы ее посадить. А здесь сотни людей, тысячи доказательств, видео, свидетельств, десятки тысяч фото … и ничего. 4 года прошло.

Слава Богу, львовские врачи тогда поставили меня на ноги. Было несколько тяжелых операций на руку, но теперь более-менее работает. И, знаете, это не испугало. Наоборот, заставило бороться активнее против беззакония и нарушения прав человека.

Немного подлечившись, я снова вернулся на Майдан. Мы собирались с ребятами, дежурили и мечтали о том окончательную победу.

На Майдане страх сбросил маски — и большинство людей изменилась за день. Малые, несовершеннолетние трусы, как мне казалось, начали бегать под пулями и спасать тела убитых. А те, что всегда корчили из себя героев, — оказались ничтожными трусами. Так момент истины показал, кто есть кто. А уже вскоре все переросло в подготовку к войне.

Именно началась агрессия в Крыму. Тогда многих наших ребят, которые ехали туда на футбол, сняли с поезда так называемые представители «крымской самообороны» (другими словами — «зеленые человечки»), а затем в грубой форме допрашивали в отделениях в Крыму.

Впоследствии и я попал в Луганск, где автоматчики с нашивками «русская православная армия» успели захватить часть административных зданий, ходили по центру города с автоматами. Самое удивительное, что с другой стороны в то время стояли украинские ДСПсникы -и ничего не делали.

А здесь мы такие проукраинские фаны из Львова … Мы тогда, кажется, были на последнем проукраинском митинга в Луганске. Поддержали людей, которые вышли к памятнику Шевченко. Им тогда было реально страшно. Хотя что могли сделать те несколько героических человек против тысяч завезенных из РФ или подкупленных сепаратистами.

Действительно, пророссийский дух тогда уже царил, враги рассказывали всякие истории про бандеровцев, но никто не думал, что все это перерастет в такой жесткий конфликт. Мы поехали домой, все как-то забылось … Но очень скоро ситуация изменилась коренным образом.

Крым полностью оккупировали наши военные вышли, начались реальные боевые действия, ранения и погибшие. Мы начали формировать между собой компанию, которая отправилась бы на Восток. Тогда была большая потребность в добровольцах. Поэтому в июне я вместе со своими друзьями отправился в подготовительный лагерь батальона «Азов». Нам всем было по 18-19 лет. Большая часть подразделения воевала полулегально, ведь не было документов, только формировалось украинское войско. Мы начали учиться, проходили военные и физические выходки, бегали, тренировались, тактику изучали, стрелять учились. Самое важное, что жили в компании, где царил проукраинский дух и воинская дисциплина. Это давало очень положительный заряд энергии и настраивало на то, чтобы идти к победе.

Тогда мы с нетерпением ждали, когда нас наконец отправят на передовую. Мы только доезжали, видели в окна первые блокпосты и понимали, что война — это в действительности наше дело. Мы загорелись тем, были полны энтузиазмом. Прибыв на место, смотрели, как ребята с опытом там ходят с оружием, и хотели быть такими же крутыми, как и они, хотели так же защищать Украину.

А еще мы очень рвались к Илловайск, списки цели составляли, чтобы никто вдруг не протиснулся «без очереди». Тогда никто еще не знал о котел, об изменах власти. Украинская армия двигалась вперед, каждый день получала новые населенные пункты, было, что и по 5 на раз. Лисичанск тогда уволили. Наши были на подступах в Донецк, Илловайск почти был наш. «ДНР» и «ЛНР» были разделены дорогой, которую контролировала украинская армия. Тогда самом деле все шло к победе. Был вопрос 2 недель, что закончится война. Все-таки первыми в Илловайск попали ребята, которые имели друзей, какие-то связи и смогли договориться. Очень радует, что грамотное командование «Азову» позволило им впоследствии выбраться из котла за несколько часов до страшной трагедии, было по минимуму погибших.

В «Азове» значительная часть бойцов была нелегалами. Кто-то не хотел официально подписывать договор, кто-то не хотел «светиться», у кого-то могли возникнуть проблемы с законом, не мог служить в «Азове» … Несмотря на то, мы все имели одинаковые зарплаты: от получали сумму от государства — и в подразделении делили на всех. За наши же зарплаты нам докупали лучшее снаряжение, плюс — волонтеры помогали обеспечением. А принудительно мобилизованы взамен были нормально обеспечены разве патронами, которые ящиками меняли на водку.

Тогда у меня было две каски: одну «Азов» выделил, другую волонтеры подарили. Как-то мы стояли на блок-посту с запорожскими военными. Там я подарил парню свою каску. Ведь они ходили с теми металлическими «котелками», которые разлетались от маленького осколка. Он радовался, понимая, что его бросили «на убой», как пушечное мясо. А у нас все было лучше. И мы должны осознание, что надо всегда иметь готовую почищенный оружие, потому что ты воюешь не только за себя, но и своих друзей. Ты должен быть трезвым и трезво мыслить. Ты иметь хорошую защиту и думать на 100 шагов вперед.

После того началось наступление на Новоазовск. Нужно было защищать Мариуполь от наступления врага. Нас бросили на усиление к солдатам, которые реально боялись. Мы, пятеро малых мотивированных ребят из «Азова», приехали усиливать 30 старших дядек, которых мобилизовали, «потому что нужно». Они кроме водки и отдыха ничем не занимались, поэтому пришлось «перевоспитывать». Мы заставили их спать на позициях и перестать употреблять алкоголь.

Они говорили нам: «А зачем ты пошел сюда, тебя же в военкомат не звали, мог себе еще посидеть 2 года (до 20-ти), а затем бежал бы за границу». Они не смотрели на это, как на чувство долга. Вот их поймали где-то, приказали служить того они и там. Их учили так, как нас в «Азове».

У нас был жесткий сухой закон, изнурительные физические тренировки, военные тренировки. Мы выстреливали сотни патронов каждый, чтобы отточить мастерство. Мы отрабатывали учения с техникой. Мы были хотя бы обучены. А они в это время … патроны выменивали на водку. Они считали дни, когда уйдут наконец домой. А мы считали дни, когда наконец освобождать следующее село.

Они не были мотивированными, они не хотели развиваться. Эти люди не были призваны воевать. Все же помнят, какие очереди добровольцев собирались под военкоматами, а их просто отсылали домой, вместо принудительно набирали отеках. Слава Богу, сейчас уже ситуация немножко другая.

Хотелось бы, чтобы власть в принципе стимулировала, а не вставляла палки в колеса. Чтобы не задерживала сейчас добровольцев и не преследовала их по политическим мотивам, как это делают по азовцев, свободовцев, членов «Правого сектора». Лучше бы они поощряли к развитию государства.

После гибели многих добровольцев в Иловайскому котле власти попытались максимально устранить добровольческие подразделения. К «Азову» приехали дяди из Киева и начали заставлять подписывать контракты, «потому что так надо».

Делалось это для того, чтобы в случае, если какой-доброволец выступит против власти, полицейского государства, не согласится с каким произволом — сразу найти на него управу.

Надо было становиться зависимым от того документа и срока. Они предлагали «до окончания особого периода», а никто не знал, что это такое, поэтому и не рисковали. Тогда с «Азовом» было покончено.

Больше всего с фронта запомнилось, как мы как-то сорвались со сна из-за безумного грохот. Думали, то враг наступает. А оказалось, что наши отвечают на обстрел. Тогда вся линия фронта со стороны боевиков была покрыта заревом. Оно взрывалось, взрывалось, взрывалось, что фейерверки на земле. А у меня катились слезы счастья, потому что мы доказали, что способны на адекватный ответ, потому что казалось, что победа уже близко.

Вернувшись домой, мы взялись за обучение молодежи: собирали людей по школам, проводили лекции о войне и оружие, военные выходки в лесу, тактические учения, обучение по искусству владения оружием.

Тогда я познакомился с «соколенка» Богданом Федуном, который мне еще раз поехать на Восток. Для человека, который был на фронте, которую это затрагивает, которому это нравится, война реально снится. Но в положительном смысле. Так и у меня было желание вернуться, поэтому и поехали с Богданом в августе 2015 года сначала в Водяное, а уже на следующий день на позиции под Донецкий аэропорт.

Ехать страшновато было, ведь дорогу обстреливали. Но когда попали туда — были шокированы. Ребята настолько привыкли, что ходили без бронежилетов и касок. Для них позиции стали вторым домом. Они знали, когда сепаратисты стреляют, а когда можно отдохнуть, поспать, кофе попить, домой позвонить. Так и нам легче стало. Некоторое время там побыли, изучили позиции, увидели руины ДАПу вблизи (наши позиции были в нескольких метрах от взлетно-посадочной полосы).

В бинокль мы видели, как сепаратисты относятся к нашим военнопленных. Взлетно-посадочная полоса, разбитые танки, куча железа, 40 градусов жары. И наши военнопленные полностью грубо одетые собирают металлолом. Все знают, что территория простреливается, что с одной стороны палят сепаратисты, с другой — наши. Ты не знаешь, кто то ходит и что делает. А там были и снаряды, не разорвались, и мины. Первый раз видишь человека в военной форме на позиции так близко, на расстоянии выстрела, кажется, вот-вот попадешь, а тебе по рации кричат ​​«Не трогай! Это наш! ». Тогда реально стало жалко и понятно до конца, против кого мы воюем. Эти люди не просто на Украине посягнули, это хищники, которые воюют против человечности.

Затем мы поехали в Пески и удивлялись масштабам того элитного поселка. Там, говорят, все донецкие мажоры жили. Смотришь на ту роскошь и осознаешь, насколько война может разрушить человеческую жизнь.

Потом мы еще немного помогли ребятам на позициях, ведь ехали и с волонтерской целью, а обратно забрали себе «трофеи» — тубусы с стреляных гранатометов из-под ДАПу. Когда мы вернулись сюда перед Днем Независимости, наши девушки разрисовали те тубусы, мы потом продали их на благотворительных аукционах, а вырученные средства потратили на помощь ребятам на передовой. Так война переросла в волонтерство.

Тогда мне предложили баллотироваться во Львовский облсовет от политсилы ВО «Свобода». Я посоветовался с собратьями, меня поддержали. Совместными усилиями мы выиграли выборы с очень хорошим результатом. Так я попал в областной совет в 19 лет и стал, наверное, самым молодым депутатом всей Украине. Деятельность свою направил сразу на молодежь, спорт, социальная защита, поддержку бойцов АТО, предоставление статуса бойца-добровольца. Сейчас мы работаем и с санаторно-курортным лечением, и с льготным перевозкам для АТОвцив, и по земельным участкам.

Я родился в Червонограде и по себе знаю, что там молодежь не имеет альтернативы алкоголя, табака и наркотикам. Поэтому благодаря депутатству я занялся организацией досуга в родном городе. Мы готовим фестивале, в прошлом году на масштабном уровне провели «Кристинополь фест», который посетили более 10 000 человек. А еще проводим воспитательные лагеря, спортивные мероприятия, ребята из «Сокола» открыли спортивный зал в Червонограде. Также проводим лекции в школах, марши памяти, мероприятия ко Дню Независимости. Мы стараемся приучить молодежь к чему-то другому, чем они могут взять с улицы.

Благодаря депутатству мне удалось вырвать спортивные площадки для Червонограда. Иногда там занимаются даже взрослые. А больше всего радует, когда вижу, что очередь собирается к тому площадки. Далее планируем взяться за строительство футбольных полей. Надо постоянно поднимать себе планку, чтобы не расслабляться. Амбициозные цели наставили, 2018 обещает быть очень продуктивным.

После того, как Янукович сбежал, а украинские силы пришли к власти, нужна была радикальная люстрация. Надо было всех поувольнять, через конкурсы продвинуть на руководящие должности настоящих патриотов, быстро укрепить украинскую армию … Но этого не произошло — и общество начало разочаровываться. Сейчас, кажется, люди отчаялись полностью, даже в патриотах. И это прогнозируемо, так как революция будто победила, а на деле ничего нет. Рядовые люди начинают задумываться о том, что, может, и не стоило … ибо курс доллара, поскольку цены … Проблема в том, что только очень малая часть людей хотела радикальных изменений. И получилось так, что к власти пришли те же люди.

Наша революция до сих пор не завершена. Мы должны бороться, воевать до самого конца и тогда наконец дождемся изменений. Главное — не терять веры.


Автор: Анатолий Филимонов

Анатолий Филимонов - новый автор FTTC. Основным интересом Анатолия являются местные новости и региональная политика.

Интересные новости

Утемуратов Булат Жамитович: западная пресса рассказала о схемах казахстанского мошенника

Вадим Сергиенко

Протесты таксистов: во всем виноват Убер?

Вадим Сергиенко

Кредити стали ще більш актуальними у скрутні часи

Оставить комментарий