Представим теперь себе рой в сотни или даже тысячи таких крошечных дронов со взрывчаткой. Похоже на сценарий фильма, но такие концепции уже реальность. Война постоянно меняется, война нового времени не похожа на войны которые велись тысячу лет назад. Вот и сегодня, в конце второго десятилетия двадцать первого века, мы стоим на пороге начала великой революции в военном деле. В начале эпохи скорости, информации и автоматизации войны.
Об окончании эпохи войны массового тотального боя, крупных механизированных соединений, подавление огнем по площадям и так далее впервые ознаменовала Война в Персидском заливе (1990 — 1991).
Без преувеличения, это первая война, где информация и точное оружие нивелировали тотальное численное преимущество врага. Войны второй половины девятнадцатого века и двадцатого века были войнами индустриальной эпохи. Согласно концепции американского философа Элвина Тоффлера, начиная с Войны в заливе, военное дело сделала шаг в постиндустриальную эпоху. Он высказывает такую идею вот в своей книге «Война и антивойна» (1995).
Следуя этой концепции — армия индустриальной эпохи, не имеет значения насколько она будет сильной и большой, проиграет армии постиндустриального типа. Именно за такими типами армий будущее двадцать первого века. Но если Война в заливе оказалась только первой ласточкой такой войны, то нынешняя Гражданская война в Сирии (что идет с 2011 года) ярко указывает нам на то, что нас ожидает в войнах XXI века. Рассмотрим это поподробнее.
Трудно переоценить потенциал использования дронов для ведения боевых действий. Хотя они появились на поле боя еще в двадцатом веке, но им уделялось очень скромная и второстепенная роль, как правило разведка и фотографирование. Но сегодня планы и перспективы применения дронов набирают огромные масштабы. При чем, как и в Англо-бурской войне (1899 — 1902), на острие революции в этом деле стоят нерегулярные силы, те, кого сегодня в широких кругах и СМИ принято называть террористами. Например, Исламское Государство удивило весь мир своей способностью к изобретательности и импровизации на поле боя. Причем по темпам применения новейших технологий опередило даже флагмана использования дронов, Израиль. Боевики ИД практически взяли гражданский дрон «Фантом» и вооружили его простейшими системами сброса мин. Результат оправдал все ожидания. Были описаны уже сотни случаев применения и таких атак боевых дронов на позиции тех, кто борется с ИД.
Но это только первый тревожный звоночек. Как известно системы дронов совершенствуются из года в год, важнейшие модификации это уменьшение габаритов, повышение автономности, дроны это уже не игрушки, а вполне полноценные устройства в 300 грамм веса. Представим теперь себе рой в сотни или даже тысячи таких малюток с взрывчаткой. Похоже на сценарий фильма, но такие концепции уже реальность. Например, вот доклад о испытания рою в сотню штук от департамента обороны США. Там по ссылке есть и видео. С развитием 3D принтеров и дальнейшей минимизации таких систем стоит ожидать их массового появления на поле боя. При этом можно и не отмечать тот факт, что вас не спасет от такого роя никакая штурмовая винтовка и никакой транспортное средство. Прятаться под землю? Это не выход. Но мы можем вспомнить, что и Первая мировая на долгие годы загнала в тупик военную тактику, вплоть до изобретения и применения танка.
Стоит отметить, что даже тот же вышеупомянутый Израиль честно признался что не готов к такому развитию событий, к угрозе со стороны дронов. Государственный контролер Йосеф Шапиро подчеркнул в своем докладе: «Доступность беспилотных летательных аппаратов и их постоянное технологическое совершенствование представляют угрозу для системы безопасности». На это предостережение лидер Израиля Беньямин Нетаньяху ответил тем, что уже обратился к другим странам обеспокоенных этой проблемой. То есть эта проблема официально становится уже проблемой международного масштаба.
Кстати Китай тоже не отстает от концепции роя дронов в качестве вооружения, а учитывая экономический потенциал этой страны можно предсказать появление на поле боя не тысячи, а сотни тысяч боевых дронов камикадзе. Интересно, что уже существуют и международные кампании по запрету на использование дронов (и роботизированных систем вообще) как оружия. Но если государства гипотетически и могут подписать такие соглашения, то как быть в подобном случае ИД? Ответа нет.
В современной войне все меньше остается времени для просиживания на поле боя, по оценкам западных аналитиков, пребывания на поле боя без движения более одного часа равносильно смерти.
Это обусловлено развитием точного оружия, ее смертоносности и совершенствуются средств разведки. Пехота, даже у боевиков террористических или повстанческих группировок, теперь перемещается исключительно на всех возможных транспортных средствах. Если в прошлом транспорт выполнял две основные роли, это доставка пехоты на поле боя и укрытия ее от осколков, то теперь все изменилось. Транспорт играет роль исключительно средства мобильного передвижения. Любая современная война это высоко мобильная война. Причем к концепции техничек присматривается уже и регулярная армия России. И это не удивительно, такие пикапы поставлены на рельсы войны это дешево, сердито и эффективно. Особенно в нерегулярной или ограниченном войне.
С ростом точности и эффективности оружия фактически на нет была сведена концепция воздушного десанта. Пока десантники опустятся, их тысячу раз успеют обнаружить и уничтожить.
Не просто так последний случай массового применения ВДВ произошел в далеком 1956 году. С того времени если и высаживают, то только с вертолетов. Но вертолет не везде может приземлится, не говоря уже о совершенствование и доступность всех возможных систем ПЗРК (Переносной зенитно-ракетный комплекс). Ответом на этот вызов может послужить концепция «ранец-крыло» с реактивным двигателем. И хотя такие системы пока существуют в единичных экземплярах, в Германии несколько лет назад шла речь о их внедрения и испытания в армии. Действительно, такой ранец, разгоняя бойца свыше 200 километров в час может обеспечить ему быструю и, что не менее важно, точную доставку непосредственно на поле боя или недалеко от него. Скептики конечно могут возразить что вот уже годы ничего не слышно про испытания или применения этих систем, но не будем сами себя обманывать, между концепцией парашютного десанта и его реальным применением в бою прошло больше века. По крайней мере такие системы уже не являются фантастикой. Подобная система может позволить десантнику преодолеть десятки километров, то есть высадка может происходить за пределами досягаемости средств обнаружения и ПВО (противовоздушной обороны) противника. В совокупности с роем дронов, который подавит огневые точки врага и осуществит разведку, такие «ранцы — крыло» могут быть крайне эффективными.
Информация это тот фундамент на котором строится современная война. Кто владеет информацией тот на половину уже победил. Информация-это все данные, приказы, координация между бойцами и подразделениями, которые находятся в постоянном потоке приема, отдачи и обмена. Сегодня не достаточно только командиру владеть информацией, война стала настолько динамичной и стремительной, что требует причастности каждого бойца. Не зря скоро передовые армии мира перейдут на тактические «умные» шлемы. Системы из кевлара, полностью защищают лицо от осколков. В такие шлемы-маски будут встроенные системы диагностики ранений, очки ночного видения, баллистические вычислители, инфракрасная камера и тому подобное. То же самое касается и операторов всевозможных систем, от колесно-гусеничных боевых самолетов. И хотя пока что речь идет о вооружение такими шлемами только бойцов специальных подразделений, необходимость в быстром обмене, приеме и анализе информации заставит военных оснастить ими и простых пехотинцев.
Что ждет нас в войне ближайшего обозримого будущего? Это рои дронов, что бороздят поле боя в поисках информации и целей для нанесения ударов. Это высоко мобильная пехота одета в кевлар с умными системами анализа и обработки информации, что стремительно перемещается как по земле так и по воздуху на всей возможной легкой колесной технике с модульным вооружением. Ко всему этому еще можно добавить и многочисленные беспилотные и роботизированные боевые системы, но это уже совсем другая история.
Читателя справедливо может заинтересовать — а как обстоят дела с этим всем в Украине? Ведь Украина уже не первый год ведет оборонительную войну на востоке страны. В опубликованных планах Минобороны на 2018 год мы можем видеть что приоритетом в закупках станут средства ПВО (противовоздушной обороны), РЭБ (радиоэлектронной борьбы), противотанковых средств, БПЛА (беспилотные летательные аппараты) и тому подобное. То есть «умные» средства и точное оружие, а не банальное наращивание количества железа. Также озвучен бюджет на оборону предусмотрено до 165 млрд грн, или на 37% больше в сравнении с 2017-м (120 млрд грн).
Но здесь нужно отметить самое важное, в конечном итоге воюет не железо, пусть даже и разумнее, и конечно же не бюджет. Воюют, как бы банально это не звучало, люди, а с подготовкой кадров, как и с урегулированием использования простых разведывательных БПЛА, за долгие годы войны в Украине так и не сложилось. Например, вот этот тревожный текст от известной волонтерки Марии Берлинской ярко это иллюстрирует. В войне между Украиной и Россией важно понимать то, что борются две армии индустриальной формации. Словам военного специалиста Цви Ариэли, столкнулись «маленькая советская армия с большой советской армией». И конечно же, при таком раскладе «большая советская» всегда будет одерживать победу над «маленькой».
Что бы выйти из этого тупика нужно не гнаться за количеством или качеством оружия, а реорганизовать армию по принципам постиндустриального типа. Способна ли на это экономика Украины? Это большой и открытый вопрос. Но если Украина хочет выйти из этой войны победительницей то другого пути нет. Мир стремительно несется в будущее. Для умной армии XXI века нужны в первую очередь кадры, и не волонтеры, которыми движет только чистый энтузиазм, а штатные специалисты. Остается надеяться, что следующий бюджет 2019 года выделит нужные суммы на новые и красивые железки и системы, а на открытие новых школ, реформы в структуре армии, организации и поднятия уровня подготовки и профессионализма.